Они просто стали - Мы
Основные персонажи:Ричард Армитидж, Ли Пейс
Пэйринг:Lee Pace/Richard Armitage
Рейтинг:G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Повседневность
Размер: Мини, 6 страниц, 1 часть
Описание: О Ли, о Ричарде, о том как у них могло все начаться и быть сейчас, просто набросок, несколько эпизодов из человеческой жизни..
Посвящение: Просто мне, просто вам, просто всем кому в кайф...
Примечания автора: Медленная осенняя зима навеяла. Нарисовалась вот такая история о моих любимых персонажах... Думалось о разном и о разных... Некоторые мои друзья добавили, скажем так, лиричной протяжности...
ЗачитаемсяОн сидит на подоконнике, мягким сугробом из фланелево-трикотажно-махровой одежды и смотрит как в стакане сока, который стоит напротив него на гладкой мраморной поверхности, тонет муха. За окном промозглая нью-йоркская осень, … поздняя осень, конец ноября. Сегодня такой день, когда с самого утра ничего не хочется делать, лениться и то лень. У него такие дни бывают не часто, обычно дела, дела, дела… Когда нет дел, есть люди со своими разговорами, проблемами, вниманием к себе, …, а это тоже отнимает время… его время.
Он встал сегодня очень поздно, натянул поверх старых треников и футболки, которые служили ему пижамой, поношенный кое-где рваный халат. Это был не его халат, он вообще не носит халатов, даже когда из ванной выходит, наматывает полотенце, это халат «ЕГО ЧЕЛОВЕКА»…
«Надо что-нибудь поесть» проползла в голове медленная мысль, но вставать лень, он зевает и отворачивается к окну. «Как же так происходит, то, что было важным, становится неважным и наоборот…». Трет лицо ладонями, запускает пальцы в коротко остриженные волосы, утыкается лбом в согнутые колени, сжимается в комок. Мир за окном перестает существовать, только зад холодит каменная поверхность подоконника, … некомфортно, он спускает ноги на пол и, задев стакан, расплескивает жидкость. Уныло смотрит на дохлую муху в луже на полу.
Медленно бредет по квартире, внимание привлекает большой мягкий диван с кучей подушек и одеял «может, … нет, так весь день просплю, а уже полвторого нужно поесть…», добирается до кухни, плюхается на стул и замирает.
Он всегда такой стремительный, людям, возможно, кажется, что он человек, который никогда не спит, только бежит вперед. Так и было, но постепенно, он стал замечать что замедляется, наверное, все дело в том, что он, наконец, приплыл в свою «тихую гавань». Они несколько лет живут вместе, не связанные никакими клятвами и обетами. Мир не допущен в их жизнь, она скрыта от посторонних глаз, она принадлежит только им — двоим.
Тик, тик, тик — тикают часы на кухне, он лениво берет в руки пульт от телевизора, включает какую-то программу, переключает, еще и еще, выключает звук и встает со стула, не торопясь, направляется к холодильнику. Выбор не велик: вчерашняя лазанья, еще есть кусок пирога с капустой, рыбный суп, кефир и молоко. Бах — захлопывается дверца, «Лучше все же лечь спать»… Он добирается до ванны, находит тряпку на полу, мочит и отжимает ее в раковине, плетется обратно в комнату, подходит к окну, некоторое время смотрит на мир за мокрым стеклом, садится на корточки и собирает тряпкой сок. Поднимает стакан и бредет обратно в ванную.
Сегодня даже не звонит, обычно неумолкающий телефон. Он устраивается на диване с пачкой шоколадного печенья и чаем. Нащупывает под одеялом пульт от телевизора, включает кулинарный канал, двадцать минут тупо смотрит в экран и грызет печенье.
В замочной скважине входной двери поворачивается ключ. Собака, которая до этого времени спокойно лежала на полу, вскакивает и, размахивая хвостом, бросается встречать, вернувшегося домой хозяина.
— Ну и погода, гадость. — Он снимает куртку, фыркает и разувается — Эй дома кто есть? — Тискает и тормошит собаку.
— Да, я есть…
Он проходит по коридору, по дороге подбирает собачий мячик, дразня пса, подходит к комнате и, остановившись в дверном проеме, облокачивается плечом о косяк.
— Ты чего не вставал сегодня?
— Почему не вставал, вот видишь, чай пью…
— Ага вижу… — Бросает мячик, пес радостно выбегает за ним из комнаты. Он проходит по ковру и садится рядом на диван. Близко-близко, так что их бедра соприкасаются. Обнимает, немного тянет на себя, кладет голову друга себе на плечо и целует в висок. — Знаешь Рич, ты, когда начинаешь лениться, то делаешь это по-взрослому, так чтобы на все сто…
— У меня батарейка села… Поваляйся со мной… Или ты бежишь?
— Я уже прибежал… Честно говоря, я есть хочу, с самого утра маковой росинки…
— Хочешь, я тебе лазанью погрею?
— Вчерашнюю? … Чего-то не хочется, а у нас совсем ничего нет?
— Я не пойду в магазин… — опередил его Ричард – Ли, давай поедим лазанью…
— Ну лазанью, так лазанью, давай вставай… Посмотри свин, как ты все здесь уделал… — Ли поднимается с дивана, чуть высокомерно вздергивает бровь.
Ричард рассеянно озирается, пытаясь стряхнуть крошки на пол.
— Рич, ну чего ты делаешь. Вот ведь действительно правду говорил и про фантики и про шоколадки. — Ли засунув руки в карманы, наблюдал за Ричардом сверху вниз.- Давай-ка вставай и делай, чего там, лазанью…
Когда дом наполнился запахом еды, Ричард немного взбодрился. Они решили есть перед телевизором на диване, где и устроились с тарелками на коленях. Каким-то непонятным образом невероятно быстро управились с лазаньей. Как всегда, не наевшийся Ли в рассеянной задумчивости, лежа на диване, соображал чем бы еще поживится. Ричард, видимо одолеваемый теми же прикидками, заказал еду из любимого ими обоими ресторана. Они смотрели Дискавери, жевали мясные рулеты, запивая их темным пивом, прямо руками ломали горячий хлеб и собирали им подливку.
— Вот что мне нужно было! — Прошепелявил Ричард, не переставая жевать.
— Тебя мама не учила не говорить с набитым ртом?
— Учила, кажется, … смотри у самого вон течет… у тебя вся борода в подливе… — Ричард указывает в сторону Ли кусочком хлеба, который он преувеличенно эстетично держит двумя пальцами. — Так что тут у них на сладенькое… Ли, а где… я вроде заказывал яблочный штрудель… Посмотри-ка в той коробочке
— Рич да вот он… ты прямо на него смотришь…
— Аааа иди к папочке… — Ричард выудил из коробочки большущий кусок штруделя и плотоядно его оглядывая, примерился откуда куснуть и, вдруг как бы спохватившись, повернулся к Ли, — хочу вина…
— Ну, пей. Чего ты спрашиваешь! … Ааа, … ты хочешь, чтобы я его принес…
Ричард, молча, кивнул, продолжая открывать коробочки с пирожными и пирогами. Ли ничего не осталось, как только встать и идти к холодильнику за бутылкой вина.
— Ли ты куда? Я хочу красное… Красное там в баре, в холодильнике только белое…
— Без проблем мой друг, сейчас я найду тебе красное, это же моя любимая игра вот так, туда-сюда мотаться.
— Смотри не развались. Тебе сам бог велел туда-сюда ходить, ты молод и силен, не то, что я — Ричард, улыбаясь, как счастливый крокодил набивал щеки сладким.
— Ах да, извини, забыл, дедуля, мы опять играем в эту игру. – Ли, надменно изогнув бровь в стиле Джо МакМилана, откупоривает бутылку, стоя рядом с креслом, на котором развалился Армититдж. — Лежите, лежите, я вас ублажу, а то чего доброго что-нибудь отвалится от вас, … от старости-то.
Ричард развел руками в приглашающем жесте, дескать «начинай, я весь твой». Он перестал жевать и теперь, в свою очередь, изобразив фирменный излом брови «аля презрительный Гай Гизборн», старался выглядеть серьезным, но губы так и расползались в улыбке. Ли, наконец, выдернул пробку из бутылки, выудил два высоких бокала из шкафчика и, держа их в одной руке, наполнил вином. Передавая Ричарду один из них, он мимоходом чмокнул его в нос, который тот смешно наморщил.
На столе, полу и диване разложены пластмассовые тарелки, тарелочки и поддончики со всевозможными сладостями: штрудель с вишней и сливочной начинкой, немецкий рождественский штолен с изюмом (что-то вроде нашего кекса Столичного), абрикосовый штройзель, берлинские печенья, шоколадные крендельки и, конечно, обязательно, орехово-шоколадная паста, которую Ричард ел прямо из банки.
Спустя полчаса, наевшись и объевшись, они полулежали на диване и смотрели бокс. Голова Ричарда покоилась у Ли на груди, который сонно перебирал его волосы, почесывал за ухом и лениво целовал в макушку. Ричард закрыл глаза и в памяти стали возникать картины давно минувших дней.
Новая Зеландия 2011 год, он приехал сниматься в Хоббите. Ощущения противоречивые и запутанные. С одной стороны, просто грандиозный проект, на который он поставил все - пан или пропал, отказался от нескольких вполне реальных вариантов. Соскочил со съемок сериала, не бог весть что, но все-таки и деньги и работа, а тут все не понятно, справится — не справится, пойдет — не пойдет, стоило ли целый год переживать и мотать себе нервы очередной звездой в небе. Но пригласительный билет в будущее получен и принят, так что чемоданы собраны и вот она — Новая Зеландия.
На личном фронте он тоже пошел ва-банк, смял и разрушил свои нынешние отношения. Хотя, если быть честным, то отношениями он их не считал. Армитидж собирался работать здесь несколько месяцев, если конечно, его не уволят раньше за профнепригодность, и поэтому счел правильным дать парню отставку. Ричард все красиво разложил по полочкам, дескать, мы долго не увидимся, ехать со мной бессмысленно, я ведь буду работать, … так что отпусти… и вот он один в Новой Зеландии, борется каждый день с желанием признаться в несостоятельности и удрать.
Надо же, как сейчас все это пришло на память, со всеми этими муторными ощущениями, где-то в животе, как-будто желудок наматывают на кулак и тошнит, так мучительно и протяжно, но блевать не тянет, хотя, скорее всего это был бы выход, какая-никакая разрядка.
Почему-то очень четко вспомнилось лицо Ли, как он посмотрел на него, тогда в первый раз, и Ричард весь похолодел, а потом его бросило в жар… Он не мог оторвать взгляд от этого красивого парня, а на самом были одеты идиотские гномьи уши и нос, и за всем этим гримом его, Ричарда, не было видно. «Ну, вот бывает же чтобы так не перло, даже не взглянул». Он привычно отполз к стеночке и, спрятавшись за толпой, наблюдал не в силах уйти, за этим двухметровым красавцем.
В целях ознакомления с достопримечательностями, желающих приобщиться к прекрасному, вывезли на природу,.
Выходные на чистом воздухе это конечно хорошо и прекрасно, но еще лучше завалиться на диванчик с книжкой, сладким чаем и большой шоколадкой. Ну, уж если нельзя так, то можно и на природу, но тогда на лыжах и без посторонних. Тем не менее, Ричард, дабы не прослыть конченым отшельником, безропотно загрузился в микроавтобус и, забравшись почти в самый его конец, устраился у окна. Расстегнул куртку и неловко пыпытался расположить свой рюкзак поудобнее под креслом. Неуклюже вертится в узкой щели между сидениями, выпустив из поля зрения общую обстановку салона. От копошильной деятельности его отвлек смех, шум и шутки относительно крупногабаритных животных в маленьких вольерчиках. Кто-то с улицы довольно громко, обращаясь к кому-то в их микроавтобусе заявил, что благородным эльфам не место среди потных двофов. Ричарду сразу стало нечем дышать, горло привычно перехватило как удавкой и он, с трудом сглатывая, выпрямился в своем кресле. Кровь прилила к лицу и моментально отступила, от чего он просто физически почувствовал какой холодной стала кожа. Прямо перед ним во весь свой рост невероятный, стоял Ли, засунув руки в глубокие карманы своей синей дутой куртки, и улыбался от уха до уха — «тут не занято?». Ричард еще раз сглотнул и ответил каким-то хриплым шепотом что-то невнятное. «Ну и ладненько, я все равно ничего не понял, но обратно уже не выберусь так что поедем вместе» и с этими словами Ли плюхнулся рядом, преградив своим телом все пути к отступлению.
Именно так, Ли вошел в его жизнь — сразу и надолго. Он выбрал его — Ричарда, себе, и уже не отступал, кто кого завоевывал… определенно не Ричард. Ричард сдался сразу, без условий и до сих пор принимал правила игры, то есть Ли впереди, а он за ним.
Как потом все закрутилось. Съемочная группа в полном составе наблюдала за их стремительным романом. Они вместе везде, опаздывали и уходили одновременно с тех немногих вечеринок, на которых бывали. Приходили на репетиции и съемки друг друга, делили на двоих один трейлер, … ходили вдвоем в походы, катались на лыжах и вместе проводили отпуск. Заявлялись на мероприятия, по очереди в одном и том же свитере, или футболке. И когда, как-то раз Иен МакКелен, с хитрым прищуром заметил, что на Ричарде надета уж больно знакомая вещица получил в ответ лишь смущенный взгляд и пылающие румянцем щеки. Ли познакомил его со своей семьей и Ричард растерялся от такого заворота, его пока еще не представляли родителям… Пришлось сделать ответный жест и познакомить со своими… «Твой новый мальчик… хороший» обронила мама и Ричард молился чтобы Ли этого не слышал, но он слышал и потом подкалывал его целый месяц «я твой новый, хороши мальчик — еще не затертый…».
Ричард поерзал на Ли и потершись затылком о его плечо, задрал голову. Ли посмотрел сверху вниз, улыбнулся и поцеловал его, уткнувшись носом в волосы.
— Ты мой мальчик не затертый.
— А ты сова длинноносая.
Они лежали вот так совсем близко, и думали каждый о своем, но это свое так неразрывно переплелось с тем другим и стало совершенно общим.
Ричард покрутился, болезненно поморщился и сел, стягивая носок. Воодрузил ногу лодыжкой себе на колено и принялся осторожно массировать выступающую косточку.
— Болит? — Ли тоже сел, заглядывая ему через плечо. — Ты же, вроде сегодня целый день босой проходил или пролежал, ну-ка дай-ка сюда. — С этими словами он приобнял Ричарда за плечи, повернул к себе лицом и, мягко оттолкнув его корпус на противоположную сторону дивана, взяв одной рукой его ногу за лодыжку, принялся аккуратно разминать больное место.
Ричард устроился головой на подлокотнике и закрыл глаза, иногда он еле заметно морщился и тогда Ли ослаблял нажим. Он рассматривал его лицо, такое родное и знакомое. Тонкие морщинки лучиками разбегались от краешков глаз, когда он морщился от неловкого движения руки, а между бровями пролегает неглубокая складочка. Как же давно он его любит…
Память подкинула, казалось бы, давно позабытый момент из жизни, как будто ожила фотография. Ли вспомнил, как увидел его впервые, тогда в Новой Зеландии. Ричард в гриме, вместе с другими гномами тяжело вышагивает по съемочной площадке. Такой огромный, во всех этих накладках и гномьем прикиде: большущих башмачищах, подпоясанном тулупе с меховой оторочкой, с растрепанной гривой черных с проседью волос. Этот громадный бронированный гном выделялся на фоне остальных, не менее внушительных гномов, хотя и держался все время чуть позади. Ли просто не мог отвести от него взгляда, сам не зная почему, он стал наблюдать за ним и на площадке и как говорится на свободном выпасе.
Ричард поразил его своим актерским талантом, тем как он входил в образ, как воплощал идеи режиссера, словно невероятно пластичный, идеальный материал для художника. Но, в то же время, он был не просто краской или глиной, с которой работает мастер, он сам творил, создавая свой образ.
Вне съемочной площадки Ричард держался очень скромно, практически не участвовал в кутежах и попойках, но Ли принял решение и охота началась. Решающий маневр был срежиссирован до мелочей. Ли подбил молодую часть актерского каста согитировать принимающую сторону провести выходные на природе. Идея естественно ушла в народ и уже никто определенно не мог сказать, кто именно выступал инициатором.
Главное, чтобы Армитидж не сорвался с прогулки, не ушел опять в свой пыльный угол к Торину. Но Ричард попался как «Кур во щи» или «во щип», все равно главное попал куда надо, самым нелепым образом застряв между задними сидениями микроавтобуса. А дальше уже дело техники. Придвинуть колено и посмотреть, как он ерзает, отворачивается и изображает интерес к пейзажам за окном. Значит попал, значит интересуется, значит все будет. Ричард сдался без боя, и было все на свете и вокруг него.
Прошло так много и так мало времени, они стали МЫ, все сделалось общим одним на двоих, и друзья, и краски жизни, и впечатления от них. Они не заметили как их отдельные местоимения Я, поменялось на общее — МЫ и теперь трудно представить, что было иначе.
Пальцы Ли уверенно перемещаются по болевым точкам, доставляя какое-то невероятное просто оргазмическое удовольствие, отдаваясь эхом по всем центрам удовольствия в тех местах, которые вроде бы на первый взгляд никаким образом не соотносятся со ступнями. Ли тянет Ричарда за лодыжку, заставляя сползти с подлокотника на сиденье. Отодвигает его согнутую в колене ногу к спинке дивана и, целуя по дороге все части Ричарда, попадающиеся ему на пути, вжимая мягкое податливое тело под собой в пухлые диванные подушки, как варан, пробирается к его лицу. Ложится сверху, просовывает руку под его лопатки и прижимает к себе. Они лежат так, глядя друг другу в глаза… Глаза в глаза, как тогда…
Несколько лет назад во время съемок в Новой Зеландии, когда их роман только завертелся. Когда еще ничего не было, но уже так хотелось всего и сразу. Когда от присутствия друг друга, пространство вокруг становилось вязким как глицерин, вселенная, не в силах игнорировать этот сумасшедший электрический импульс, занесла их в какой-то ночной клуб. Здесь людно и тесно, никто никого не знает и всем все равно, просто толкучка, двигающаяся в каком-то дерганом ритме… Незнакомые люди, невероятный полумрак, расцвеченный хаотичными люминесцентными вспышками и неяркими разноцветными пятнами, пара косяков, здесь же раздобытого каннабиса, трип-хоп неровно, покачивающий в своем абстрактном ритме, все это сработало как катализатор, спровоцировавший моментальную реакцию.
Поначалу они просто сидели у барной стойки. Спиртное уже горячило кровь, а марихуана, освободив от социальных запретов, подарила невообразимую легкость, Ричард повернулся к Ли и, наклонившись к самому его уху, почти касаясь губами, предложил потанцевать. Ли еле заметно пожал плечами, мол, почему бы и нет, соскользнул со стула, запихнул телефон в задний карман джинсов повернулся к Ричарду в ожидании от тог дальнейших действий. Ричард, будто сам удивленный своим предложением и теперь словно смущаясь своей смелости, бочком просочился между барной стойкой и Ли, слегка задев его. Они выбрались на танцпол и сразу оказались среди живой хаотично движущейся массы. На сцене играют что-то из Portishead, несколько адаптированное под танцевальный стиль. Толпа вокруг сжимает кольцом, Ли и Ричард оказались совсем близко, они не танцуют, просто стоят в обнимку, раскачиваемые в такт общего движения и им кажется, что они готовы остаться здесь насовсем, только бы не разрывать объятий. Они горячие и слегка пьяные, готовые к решающему шагу навстречу своему будущему. Ощущение, будто толпа вокруг движется очень медленно, а сами они как в каком-то футуристическом иносказательном кино не шевелятся, а словно деревья — растут. Касаясь друг друга губами, они смакуют эти новые ощущения от чужой кожи, которые из-за допинга преувеличенно яркие, любое прикосновение как удар током.
С того вечера в их жизни произошло столько всего и теперь они вместе.
— А помнишь как мы в Новой Зеландии в «Пифагоре» зажигали в первый раз?
— На свидании? — Ричард говорил еле слышным шепотом, медленно перебирая своими губами мягкие губы Ли.
— Это было свидание? — Ли разорвал поцелуй.
— Ну да — Ричард, чуть отстраняясь, смотрит на Ли, улыбающимися глазами, — мы же с тобой тогда танцевали…
Ли тоже начинает улыбаться, все-таки славный у него мужик — и смешной, и чудной в меру, со всеми его непостижимыми заворотами.Если есть регистрация и желание плюс можно поставить тут
ficbook.net/readfic/3875392/10095337