[MurMill]

Фэндом: Призраки, Richard Armitage
Основные персонажи: Лукас Норт, Олег Даршавин
Пэйринг или персонажи: Олег Даршавин/Лукас Норт
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Психология, Философия
Предупреждения: Нецензурная лексика
Описание:
Лукас Норт провел в карцере почти три месяца, и его следователь зашел поговорить с ним "по душам"... Они оказались друг напротив друга в замкнутом пространстве, и так много мыслей, с чего же начать...

Зачитаемся

Из ме­лень­ко­го мут­но­го окош­ка поч­ти под по­тол­ком про­бива­ет­ся не­яр­кая по­лоса днев­но­го све­та. Она по­хожа на раз­мы­тый се­рова­то-бе­лый столб, рас­ту­шеван­ный до со­вер­шенной не­замет­ности у са­мого по­ла. Обыч­но заж­женная круг­лые сут­ки элек­три­чес­кая лам­почка, соп­ро­вож­да­ющая свое ос­новное пред­назна­чение мер­зким пот­рески­вани­ем се­год­ня вык­лю­чена. От бе­тон­но­го по­ла тя­нет сты­лой сы­ростью.
Они си­дят друг нап­ро­тив дру­га — Лу­кас пря­мо на по­лу, об­ло­котив­шись спи­ной о сте­ну, его ху­дые изод­ранные в кровь ру­ки, сви­са­ют с ос­трых ко­лен, Олег на кор­точках у про­тиво­полож­ной сте­ны.
Лу­кас про­вел в кар­це­ре два с по­лови­ной ме­сяца, но са­мому ему ка­залось, что прош­ло не мень­ше пя­ти.
Обыч­но зак­лю­чение в оди­ноч­ной ка­мере, при­меня­емое к осуж­дённо­му в ка­чес­тве штраф­ной сан­кции, длить­ся не бо­лее пят­надца­ти су­ток, но на де­ле, он мо­жет на­ходить­ся в изо­лято­ре по нес­коль­ко ме­сяцев. По­тому как, во вре­мя пре­быва­ния в кар­це­ре, мо­жет про­изой­ти все что угод­но, от на­руше­ния зак­лю­чен­ным пра­вил ре­жима, до пло­хого нас­тро­ения вос­пи­тыва­юще­го пер­со­нала. И тог­да, вы­писы­ва­ет­ся но­вое пос­та­нов­ле­ние на оди­ноч­ное зак­лю­чение, тем са­мым прод­ле­вая срок, ска­жем так, до­пол­ни­тель­ных ли­шений …
Обыч­но оди­ноч­ке пред­шес­тву­ет се­рия ин­тенсив­ных доп­ро­сов с при­мене­ни­ем раз­личных ме­тодов воз­дей­ствия как фи­зичес­ко­го, так и мо­раль­но­го пла­на.
Для раз­минки Лу­каса по­мес­ти­ли на нес­коль­ко не­дель в ка­меру де­сять квад­ра­тов с по­голов­ной чис­ленностью кон­тинген­та в шес­тнад­цать пер­сон. Спа­ли по оче­реди, по­тому как улечь­ся ра­зом шес­тнад­ца­ти взрос­лым муж­чи­нам, так что­бы всем хва­тило мес­та, ни­ко­ем об­ра­зом не по­луча­лось. Не хва­тало око­ло по­луто­ра мет­ра. Пят­надцать че­ловек спа­ли впри­тир­ку друг к дру­гу ва­летом, а один, ти­па де­жур­ный, дре­мал си­дя на па­раше.
В про­филак­ти­чес­ких це­лях и, прос­то что­бы не ску­чали, мес­тные влас­ти про­води­ли ре­гуляр­ные шмо­ны, ког­да си­дель­цев, выс­тра­ива­ли в две ше­рен­ги без ни­чего и двое от­ветс­твен­ных опыт­ных то­вари­ща про­ходи­лись сво­им цеп­ки­ми паль­ца­ми по всей туш­ке, с обя­затель­ной про­вер­кой всех, пре­дус­мотрен­ных при­родой от­вер­стий, а тре­тий шмо­на­ющий пе­рево­рачи­вал верх дном ба­рах­ло. Эта про­цеду­ра шо­киро­вала и нер­ви­рова­ла толь­ко пер­вых сто раз, по­том по­яви­лось осо­бое чувс­тво по­фигиз­ма и пол­ное без­разли­чие к собс­твен­но­му те­лу, ну, как у шлюх.
Вот что дей­стви­тель­но му­чило и с каж­дым днем все силь­нее, так это чувс­тво го­лода… Пос­то­ян­ное до­ебы­ва­ющее чувс­тво го­лода, ког­да уже не воз­можно ни о чем ду­мать и толь­ко и слыш­но — «вро­де раз­да­ют… сто шесть­де­сят пя­тую кор­мят.., уже близ­ко»… и тут кто-ни­будь обя­затель­но за­водил свою шар­манку о щах, или бор­ще, а же­лудок, и без то­го скру­чен­ный в ру­лон­чик, ре­аги­ровал не­мед­ленной бо­лез­ненно-тош­нотной су­доро­гой. О еде не ду­мали толь­ко те, кто бы­ли за­няты об­ще­ни­ем со сле­дова­телем, так ска­зать — тет-а-тет. Хо­тя, в эти мо­мен­ты им бы­ло рав­но не толь­ко на еду.
Это бы­ло не пер­вое его штраф­ное ме­роп­ри­ятие в оди­ноч­ке, но в этот раз шло как-то ту­го. На вто­рой не­дели нер­вишки на­чали по­шали­вать, вы­давая приз­на­ки пси­хоза зак­лю­чения. Он пе­рес­тал спать. Прос­то ле­жал с от­кры­тыми или зак­ры­тыми гла­зами, пог­ру­жа­ясь в свои мыс­ли, те­чение ко­торых пос­те­пен­но прев­ра­щалось в са­мую нас­то­ящую ре­аль­ность, уно­ся его да­леко за пре­делы бе­тон­но­го меш­ка. Он ви­дел Лон­дон, род­ные мес­та и так тя­жело бы­ло зас­та­вить се­бя вер­нуть­ся об­ратно, ощу­тить свое из­му­чен­ное те­ло, за­пер­тое в че­тырех сте­нах. Ху­же все­го при­ходи­лось ночью, ког­да на­вали­валась ка­кая-то осо­бая ти­шина. Пус­то­та вок­руг, вдруг ста­нови­лась объ­ем­ной и слов­но жи­вой. Каж­дая точ­ка на гряз­ной сте­не прев­ра­щалась в на­секо­мое, а са­ми сте­ны вдруг на­чина­ли дро­жать, с каж­дой ми­нутой уве­личи­вая ско­рость и ин­тенсив­ность, по­ка кар­тинка не рас­сы­палась и изоб­ра­жение не ис­че­зало сов­сем. Но да­же тог­да, он ко­жей ощу­щал виб­ра­цию все­го вок­руг. А в го­лове ку­выр­ка­лась од­на и та же на­вяз­чи­вая идея, мно­гок­ратно пов­то­ря­ясь и об­растая все боль­шим ко­личес­твом под­робнос­тей и он, уто­пая в них, вко­нец те­рял смысл са­мой идеи, по­ка мыс­ли не прев­ра­щались в по­добие пинг-пон­го­вых ша­риков поч­ти без зву­ка от­ска­кива­ющих от ре­зино­вой стен­ки, лишь глу­хой чпок слов­но от­лепля­лась при­сос­ка.
Па­ру дней на­зад ему в го­лову на ка­ких-то нес­коль­ко ми­нут приш­ла со­вер­ше­но от­четли­вая мысль, что его уже дав­но нет, что он умер, и вот так выг­ля­дит заг­робный мир. А как еще он мо­жет выг­ля­деть — се­рый ящик, ко­торый с каж­дым мгно­вени­ем сжи­ма­ет­ся все силь­нее, по­ка не прев­ра­тит в нич­то, то ма­лое, что еще ос­та­лось от не­го. Все­го нес­коль­ко ми­нут, но ка­кой ужас он пе­режил за это вре­мя — вре­мя ко­торое рас­тя­нулось на це­лую веч­ность не­бытия. Ему бы­ло нуж­но хоть что-то, что­бы по­чувс­тво­вать се­бя жи­вым… что-ни­будь для фи­зичес­кой раз­рядки, пусть да­же боль, при­чинен­ная са­мому се­бе… Как из­вес­тно слу­чаи чле­нов­ре­дитель­ства и са­мо­убий­ства ча­ще про­ис­хо­дят в оди­ноч­ках, чем в дру­гих ка­мерах…
Как ска­зала аме­рикан­ская пи­сатель­ни­ца, Джойс Кэ­рол. «Оди­ночес­тво — опас­ная вещь. Ес­ли оно не ве­дет те­бя к Бо­гу, оно ве­дет к дь­яво­лу. Оно ве­дет те­бя к са­мому се­бе».
Как он во­шел Лу­кас не ви­дел и не слы­шал, Дар­ша­вин прос­то ока­зал­ся пе­ред ним. Вот он си­дит нап­ро­тив, Лу­кас рас­смат­ри­ва­ет его ли­цо, та­кое зна­комое ли­цо, мож­но да­же ска­зать род­ное. А по­чему бы и нет, ведь этот че­ловек — это все что он сей­час име­ет.
Дар­ша­вин выг­ля­дит не­важ­но, осу­нул­ся, да­же по­худел, под гла­зами те­ни, злой, а это пло­хо. Норт вы­учил на­изусть каж­дый его жест и вздох, а се­год­ня то­вари­ща сле­дова­теля на­тяну­ли — «Дес­кать, где ве­ликие де­ла? Что это ваш по­допеч­ный, по ва­шим сло­вам весь теп­лый и го­товый, ни­как не скло­нит­ся к пра­виль­ным дей­стви­ям». Вот он и при­шел ра­ботать, по­казы­вать «ве­ликие де­ла», а зна­чит, бу­дет бить…
«Стран­но, со­вер­шенно не к мес­ту… вспом­нился обыч­ный день, … тог­да все дни бы­ли обыч­ны­ми. Это сей­час они вос­при­нима­ют­ся, как неч­то прек­расное… А тог­да, впол­не се­бе, ни­чем не вы­деля­ющий­ся из че­реды та­ких же, день, с как всег­да се­рым, пас­мурным не­бом, сы­рым про­моз­глым вет­ром и обя­затель­но ко­сым дож­дем… Нет, это бы­ла та­кая из­мо­розь, ког­да ты ощу­ща­ешь во­ду на ли­це. Мост… Пом­ню мост че­рез ре­ку и чувс­тво, что все уже слу­чилось со мной. Я был тог­да по ле­ген­де же­нат на Ли­зе. Она мне ве­рила… Я ведь не пло­хой че­ловек… Вер­нее нет, я не злее дру­гих… Я прос­то чес­тно приз­на­юсь, что ме­ня ма­ло ин­те­ресу­ет пов­седнев­ная жиз­ненная су­ета… Мне нра­вят­ся иг­ры, нра­вит­ся иг­рать дру­гими… Пе­рес­тавлять фи­гуры, ана­лизи­ровать, стро­ить пла­ны… И по­чему я ре­шил что эта жизнь без­на­казан­на….».
Лу­кас мед­ленно сжи­ма­ет и раз­жи­ма­ет ла­донь, рас­смат­ри­ва­ет тон­кие паль­цы, его взгляд сколь­зит вниз по сте­не, по по­лу, упи­ра­ет­ся в бо­тин­ки Дар­ша­вина, эти чер­ные тя­желые во­ен­ные бо­тин­ки, верх по его ко­леням, ру­кам, ли­цу… чер­ные гла­за, се­год­ня ус­тавшие…
«Ты ду­ма­ешь — ты луч­ше ме­ня… слу­жишь сво­ему де­лу… ИХ де­лу. Ка­ра­ешь вра­гов… Чь­их вра­гов? … Вра­гов го­сударс­тва… Я та­кой же как ты — бо­ец. Нас мно­го, мы все сол­да­тики… Вот нра­вит­ся мне эта мно­жес­твен­ность, ос­во­бож­да­ющая от от­ветс­твен­ности, это веч­ное «МЫ». Оно при­да­ет сме­лос­ти: «мы ре­шили», «мы вы­яс­ни­ли», «мы ра­бота­ем хо­рошо», «мы на­каза­ли», «мы спа­са­ем не­вин­ных»…. Ме­ня то­же это всег­да ус­по­ка­ива­ло, я во­ин-не­видим­ка, обе­регаю пра­ва и сво­боды «не­вин­но­го на­селе­ния»… В чем оно не­вин­но? По су­ти, это обыч­ные урод­ли­вые тва­ри с ма­лень­ки­ми мер­зки­ми мыс­лишка­ми, за­вистью и жад­ностью… Ты смот­ришь на ме­ня… Ну смот­ри, смот­ри… Сей­час это тор­ка­ет боль­ше чем са­мая гряз­ная пор­ну­ха…» Лу­кас ве­дет пле­чами. «О чем я? … А да — мост,.. мост че­рез ре­ку… По­чему-то всег­да этот мост… Под­хо­жу к ог­ражде­нию, об­ло­качи­ва­юсь о не­го и смот­рю на во­ду. Она се­ро-зе­леная, в ней от­ра­жа­ет­ся не­бо… Вол­ны шле­па­ют о ка­мен­ный бе­рег, при­бивая к не­му му­сор. Вот она моя жизнь, — я ко­пошусь в этом му­соре… ме­ня нет, есть ты­сячи дру­гих с мо­им ли­цом, они граж­да­не дру­гих го­сударств, у них свои жиз­ни… семьи… Ка­кое у те­бя ус­тавшее ли­цо… ты на­вер­ное не спал нес­коль­ко су­ток, те­бе бы на сол­нышко вый­ти…. Сол­нце, оно еще там? Ле­то нас­ту­пило и прош­ло… А я не пом­ню как это — ле­то. Век не­навис­ти ко­роток, это слиш­ком силь­ное чувс­тво, а у ме­ня сей­час нет сил на эмо­ции, мне те­перь все рав­но… Ме­ня нет здесь… Все это снит­ся, раз­бу­ди ме­ня ког­да нач­нется осень, хо­чу уви­деть ее, по­чувс­тво­вать на сво­их гу­бах — это мое лю­бимое вре­мя го­да…. Вся моя жизнь прев­ра­тилась в мно­гото­чие, поч­ти во­семь лет про­лете­ли, как один день. Я уже не пом­ню на­чала все­го это­го.. Раз, и все - вот я сво­боден, а вот я здесь. Мгно­вен­ное яв­ле­ние, та­кое же как мой отец, ко­торый при­шел что­бы уй­ти… Зак­ры­ваю гла­за, гал­лю­цина­ция так ре­аль­но, я чувс­твую как идет дождь, кап­ли па­да­ют мне на ли­цо со звез­дно­го не­ба и сме­шива­ют­ся с мо­ей болью… Моя па­мять за­сыпа­ет, как страш­но за­быть мою преж­нюю жизнь — ведь это все что мне ос­та­лось — вос­по­мина­ния… По­дож­ди не ухо­ди, по­будь со мной еще нем­но­го… Ког­да ты здесь мне да­же ка­жет­ся, что я не со­шел с ума… Сде­лай так что­бы я сно­ва чувс­тво­вал се­бя жи­вым, один гло­ток све­жего воз­ду­ха, по­чему мы боль­ше не гу­ля­ем, я ведь па­инь­ка… Ка­жет­ся я слы­шал как ты гром­ко пла­кал, те­бя бы­ло слыш­но че­рез весь го­род… Ты пла­кал обо мне … или мне это прос­то прис­ни­лось… Не, те­перь я сов­сем не ви­жу снов… На­вер­но по­тому, что я вов­се пе­рес­тал спать… Толь­ко лязг за­совов — вот мой мир се­год­ня. А ког­да-то я был единс­твен­ным в сво­ем ро­де, вы­ходил на охо­ту. А те­перь я си­жу на це­пи или ви­шу на ды­бе, или прос­то бро­жу в за­ко­ул­ках сво­ей па­мяти, кру­жусь на зад­нем дво­ре как со­бака за сво­им хвос­том, а ты си­дишь тут и жа­ле­ешь се­бя, выт­ри сле­зы… По­чему ты так дол­го не при­ходил… Я си­дел здесь в оди­ночес­тве, ца­рапая свои ру­ки, что­бы ощу­тить что жив и ду­мал — мо­жет я уви­жу те­бя этой ночью, а мо­жет ты уви­дишь что-то во сне и вспом­нишь обо мне… А по­рой ка­жет­ся, что ме­ня боль­ше ник­то не уви­дит, я поч­ти сми­ря­юсь с этой мыслью и вдруг су­ка-на­деж­да те­ребит мое сер­дце и я жду, что ты или кто-то даст мне шанс пе­рес­ту­пить этот по­рог… Зна­ешь, … я вот все ду­маю… за что в этой жиз­ни сто­ит сра­жать­ся, а ког­да уми­рать за это уже не сто­ит… Во вре­мя на­ших с то­бой «бе­сед»… Ви­дишь, я по­лит­ко­рек­тен, на­зываю эти зверс­тва бе­седа­ми… Так вот, ког­да мне уже труд­но ды­шать и чувс­твую что за­дыха­юсь, твер­жу как ман­тру, что вы­тер­плю, моя гор­дость силь­нее бо­ли, хо­тя по­рой так хо­чет­ся спря­тать­ся и с каж­дым ра­зом это же­лание за­пол­ня­ет со­бой все прос­транс­тво… Эй, але… Те­бе что, кто-то раз­бил сер­дце, твоя жизнь в ру­инах… Ха-ха, пос­мотри на ме­ня — вот пе­ред то­бой си­дит не­удач­ник… Мо­жет уже по­ра сда­вать­ся? Да­вай я те­бе, а ты мне… Я все ча­ще ду­маю, что здесь за­кон­чится моя жизнь, что я в кон­це сво­его пу­ти и уже не в си­лах из­ме­нить что-то… Все что я де­лал или ду­мал обер­ну­лось про­тив ме­ня… Все во что я ве­рил не пра­виль­но… То что лю­ди на­зыва­ют судь­бой, по боль­шей час­ти прос­то их собс­твен­ные глу­пые вы­ход­ки… А за что собс­твен­но я сра­жа­юсь…. до сих пор… Не про­ще, лег­че сдать­ся? … Про­дать­ся по до­роже… Ведь и смерть уже не важ­на… Это прос­то с ума сво­дит … Те­перь вряд ли что-то вер­нешь… В го­лове ту­ман, да­же днем. Я уже и не по­нимаю сплю я или нет… А рас­ка­яние от­ве­ча­ет улыб­кой… у ме­ня па­ранойя… Шо­пен­га­уэр ска­зал — Есть од­на для всех врож­денная ошиб­ка — это убеж­де­ние, буд­то мы рож­де­ны для счастья». Лу­кас пе­рево­дит свой взгляд ку­да-то в сто­рону и в се­бя он еле за­мет­но по­качи­ва­ет­ся в такт сво­им мыс­лям и бес­шумно ше­велит гу­бами.

Дар­ша­вин сов­сем заг­нался — в раз­ра­бот­ке три кан­ди­дата в де­лега­ты от мес­тных ор­га­нов, один из них Лу­кас Норт. Креп­кий оре­шек, иг­ра­ет не по пра­вилам крап­ле­ными кар­та­ми, но и к не­му у то­вари­ща сле­дова­теля наш­лись клю­чи, да толь­ко раз су­нув­шись за эту двер­ку на­зад пу­ти нет. Зак­рыл он свою кра­лю под за­мок в оди­ноч­ке, да за­мотал­ся. По­том в Мос­кву выз­ва­ли, от­по­лос­ка­ли так, что хо­рошо еще как звать не за­был, ту­да-сю­да, де­ла-де­ла-де­ла и тре­тий ме­сяц поч­ти на ис­хо­де. Он, ко­неч­но, ос­ве­дом­лялся как там он, не зас­ку­чал. «Да жив, жив… Ру­ки изод­рал, о сте­ну по­моло­тил­ся да при­тих, те­перь, как пра­вед­ник, то на ко­еч­ке ле­жит, то по ка­мере сло­ня­ет­ся». Мос­ков­ский Боль­шой Дядь­ка ве­лел боль­ше не сю­сюкать, а под­го­товить Нор­та к кон­крет­но­му раз­го­вору, дру­гими сло­вами — за­бира­ем мы твою иг­рушку, те­перь са­ми иг­рать ста­нем. Так что вы­пил Оле­жик для бод­рости и поп­лелся вы­пол­нять долг.

Он об­ло­котил­ся о сте­ну и, мед­ленно спус­тившись по ней, сел на кор­точки, нап­ро­тив ху­дой блед­ный Лу­кас, с поч­ти мер­твы­ми гла­зами, пе­чаль­ный — ан­гел.
«Ну что, по­гово­рим? Да­же го­ловы не по­вер­нет, си­дит и смот­рит в сте­ну, сво­им стек­лянным взгля­дом, кук­ла прок­ля­тая… Ка­кая-то ка­ша в го­лове, на­вер­ное по­тому, что у ме­ня проб­ле­мы со сном. Каж­дую ночь ле­жу и счи­таю овец, но это не по­мога­ет. Иног­да дей­стви­тель­но на­чина­ешь ве­рить, что вре­мя это та­кая ди­кая улов­ка и на са­мом де­ле его не су­щес­тву­ет… В мо­ей го­лове, пе­рек­ри­кивая друг дру­га, во­ют два го­лоса… Ку­да я иду, че­го я хо­чу… По­чему ты не смот­ришь на ме­ня… Пос­мотри на ме­ня… Пос­мотри сво­лочь… Хо­чет­ся сжать твое ли­цо в ру­ках, мо­жет быть тог­да ты по­чувс­тву­ешь ме­ня, уви­дишь, пой­мешь… Что ты та­кое? Ты не вы­ходишь у ме­ня из го­ловы, как не­решен­ная го­лово­лом­ка… Кто ко­го сло­мал, я те­бя — или ты ме­ня… Я под­пустил те­бя слиш­ком близ­ко. Ты заб­рался мне под ко­жу и что мне те­перь с этим де­лать? … Я сло­ня­юсь по этой ду­рац­кой ули­це без на­чала и кон­ца, без по­нятия — ку­да мне, черт возь­ми, ид­ти…»
Он сжи­ма­ет ку­лаки, смот­рит так, слов­но хо­чет убить это­го блед­но­го ху­дого че­лове­ка на дру­гом кон­це ка­меры. «Сей­час раз­бе­гусь и дол­ба­нусь со всей ду­ри о сте­ну… Эй Лу­кас, чувс­тву­ешь как те­чет вре­мя? … Слы­шишь ти­канье ча­сов? … Ни­чего ты не слы­шишь… О ес­ли бы ты знал, ка­кой жар­кий огонь пы­ла­ет в мо­их ве­нах… Они зас­тавля­ют ме­ня это де­лать… Се­год­ня сно­ва… Вот сей­час я бу­ду ло­мать твои хруп­кие кос­ти… С тех пор, как я уз­нал те­бя я жи­ву в аду… Бо­жешь ты мой, и за этой горь­кой таб­леткой та­кая кро­вавая охо­та. Что нра­вит­ся те­бе те­перь, ты это­го хо­тел? По­чему не ос­та­вить все как есть, ты здесь, я здесь, а все ос­таль­ное там и к нам не име­ет ни­како­го от­но­шения… Ты от­равля­ешь ме­ня сво­им не­понят­ным ядом. Бля, пос­мотри же на ме­ня! Что ты там бор­мо­чешь? Я ни­чего не слы­шу, толь­ко гу­бы ше­велят­ся… Не по­нимаю не сло­ва… У те­бя очень хо­рошо по­луча­ет­ся иг­рать в су­мас­шедше­го… Что они с то­бой сде­лали? … Все эта суч­ка…»
Олег всмат­ри­ва­ет­ся в ли­цо нап­ро­тив, «а как ты во­об­ще спишь-то по но­чам? … Нор­маль­но? О чем ду­ма­ешь? Вряд ли там есть мыс­ли обо мне… Или есть? … Сколь­ко чувств ты спо­собен еще ук­расть? … Дол­жно быть это часть тво­его пла­на… или ты об этом не ду­мал и во всем ви­нова­та, эта стран­ная твоя при­тяга­тель­ность. Иног­да мне ка­жет­ся, что ви­жу те­бя нас­квозь, чи­таю как кни­гу, ты ста­новишь­ся не­убе­дитель­ным… по­тому что чувс­тву­ешь — те­бя бро­сили! По­ра, по­ра тор­го­вать­ся… Есть на что про­менять свою жизнь, кро­ме тво­его те­ла… Вок­руг нас од­ни об­манщи­ки, мы с то­бой иг­рушки в их ру­ках. Как ты все еще это не по­нял, ты ведь та­кой ум­ный и хит­рый…
Ска­жи ты ску­чал по мне? … Хо­чешь я уда­рю те­бя! Са­дану, так что­бы оч­нулся от сво­его ка­тато­ничес­ко­го сна. Мо­жет быть тог­да ты пос­мотришь на ме­ня… Моя жизнь — лип­кое гов­но, я увяз в этом гов­не по уши, а ты си­дишь тут и смот­ришь как я ко­пошусь в этой сли­зи… Ду­ма­ешь мне нра­вит­ся та­кая вот ра­бота? … Ты ду­ма­ешь я па­лач? … Они так ду­ма­ют… Что они со мной сде­лали? Со мной — бо­евым офи­цером… Кто я те­перь, … да я ху­же цеп­но­го пса… Слы­шишь, ты тварь… Бля, бро­сить бы все на хер… сно­ва напь­юсь…» Олег от­ки­дыва­ет го­лову на­зад и нес­коль­ко раз ле­гонь­ко уда­ря­ет­ся за­тыл­ком о хо­лод­ную сте­ну, «зак­рою гла­за и опять бро­жу кру­гами в этом лип­ком ту­мане… Я сов­сем ни­чего о те­бе не знаю… Бо­же мой, не­уже­ли это та­кая лю­бовь, ко­торую мож­но по­нять толь­ко прой­дя че­рез не­нависть… Ты слов­но та­раном дро­бишь мое сер­дце, я был сов­сем дру­гим пар­нем по­ка не встре­тил те­бя… Но по­рой мне ка­жет­ся, ес­ли ты ис­чезнешь, мне уже не­чего бу­дет те­рять…
Лад­но, бро­сай свои пь­яные ис­те­рики, Во всем есть смысл и да­же в этом, по­тому что ес­ли это не так, тог­да сов­сем все ху­ево и жизнь от­стой…», он рыв­ком от­талки­ва­ет­ся от сте­ны и под­ни­ма­ет­ся на но­ги во весь свой рост.
— Ну что, Лу­ка,.. по­ра ра­ботать.. День бу­дет длин­ный… мо­жет ка­кие по­жела­ния пе­ред тем как нач­нем?
Лу­кас мед­ленно под­ни­ма­ет го­лову и дол­го за­дум­чи­во смот­рит на Оле­га, не в гла­за или в пе­рено­сицу, а на все­го не­го, опус­ка­ет ру­ку, упи­ра­ет­ся ла­донью в пол и под­ни­ма­ет­ся, про­ехав спи­ной по сте­не. Те­перь они сто­ят сов­сем близ­ко, Лу­кас хоть и бо­сиком на нес­коль­ко сан­ти­мет­ров вы­ше и смот­рит как бы чуть свер­ху.
— По­лежи на мне…
— Оху­ел?
Лу­кас де­ла­ет шаг, его ли­цо те­перь в нес­коль­ких сан­ти­мет­рах, его ды­хание ка­са­ет­ся ко­жи, теп­ло его те­ла про­ника­ет че­рез ткань ру­баш­ки.
— По­лежи на мне… Хо­чу по­чувс­тво­вать твою тя­жесть…

ficbook.net

ficbook.net/readfic/4074038