Для настроения

[MurMill]

Делюсь рассказкой)))

Кузнец

Фэндом: Хоббит, Graham McTavish
Основные персонажи: Торин Дубощит, Кузнец, упоминается Двалин
Пэйринг или персонажи: Кузнец/Торин
Рейтинг: думаю R
Жанры: Слэш
Описание:
Как следует из Джексоновской версии Хоббита, прежде чем отправится в путишествие к Одинокой Горе, Торин, какое-то время скитался в поисках своего отца... Так вот, пришла в голову идея каким образом Торин мог бы провести, например одну зиму, застряв где-то на полпути домой... например, в гостях у,... ну, а почему бы и нет - кузнеца..

Зачитаемся

Из леса потянуло сыростью. Сиреневые сумерки один за другим зажгли желтые огоньки в окнах деревенских домов. Воздух по-осеннему прозрачный и уже по-зимнему студеный наполнился вечерними звуками. Будто птицы и другие лесные жители перед сном прощались с дневным светом. Падал тихий редкий снежок, небо пепельно-лилово-синее только у самой кромки леса еще напоминало о дневном свете оранжево-красной полосой, отмечающей место, где скрылось солнце. Небольшое селение, укрывшееся на дне лощины, окруженное со всех сторон лесом медленно погружалось в ночную темноту. Вековые дубы закрывали небо, со всех сторон бурелом, чащоба - непроходимые места. Люди заперли ворота и калитки, замкнули на засовы двери своих жилищ, кто-то спустил с привязи цепных собак, когда живешь на краю света, не стоит пренебрегать безопасностью.
Три десятка домов, небольшой трактирчик, мельница, да совсем на отшибе, почти у самого леса, кузня. Ухабистая дорога шла, кружа по улицам, мимо одноэтажных, расстроенных вширь, и высоких, в два жилья, бревенчатых домов. Когда-то давно пришли сюда люди, обосновались на поляне, скрытой от чужих глаз лесом и с тех пор их внуки и правнуки так и живут в этой глухомани. Раньше жителей в селенье было больше, но со временем кто-то ушел искать лучшей доли, а кто-то перебрался поближе к городам. Теперь жилыми остались домов пятнадцать – двадцать, а может и того меньше. Пустующие строения ветшали и разваливались, придавая сельской окраине у самого леса вид заброшенный и угрюмый. Местные жители в основном занимались земледелием и охотой, за другими необходимыми в быту надобностями ездили в город, что располагался у большого озера в пяти днях пути. Надо сказать, что и в само селение не редко наведывались торговцы. Дело в том, что жил здесь чудо-мастер кузнец – Золотые Руки, мастер МакТавиш.
Лет двадцать тому назад неведомо откуда явились два странника в плащах и капюшонах. Один высокий, статный, сероглазый, бритый наголо человек, с окладистой темной бородой, а второй низкорослый, еле достающий первому до груди, рыжебородый, зеленоглазый гном. Они сказались братьями, промышляют, дескать, кузнечным делом, восстановили местную кузню и обосновались в селении. Рыжий гном общительный и веселый, любил выпить в кабачке и хорошо играл на губной гармошке да пел смешные частушки. Человек же напротив - не очень разговорчив, а когда выпьет, так вообще молчуном становился.
Слава об их мастерстве быстро разнеслась по окрестностям. А умельцами они действительно были редкостными. Делали все от кухонной утвари и оружия до литья с замысловатым узором небывалой красоты и дивных ювелирных украшений. Чтобы сделать заказ кузнецам, к ним ехали отовсюду - из городов, окрестных деревень и сел, даже эльфы присылали - выполнить кое-какие заказы.
Пришла осень, гном оседлал пони и уехал в дальние земли за каким-то специальным инвентарем и сталью для особого заказа. Вернулся он уже на исходе декабря сильно хворый, промучился три недели, да так и помер. Брат его впал в черную тоску, пил горькую, устроил в кузне погром, совсем ничего не ел, а кто жил поближе, так те слыхали, как в кузне будто воет раненый зверь, да так, что холодело все внутри при этих звуках. Люди думали – пожжет он кузню и исчезнет. Ан нет, погоревал, погоревал, а потом собрался, запряг лошадь в повозку, погрузил тело брата и увез. Схоронил где-то в значимом для гнома месте и через месяц вернулся обратно. Остался жить в деревне, как и жил, только совсем бирюком заделался.
Шли годы, а мастер МакТавиш по-прежнему работал в кузне, жил один, хотя любая была бы рада сделаться его женой – красивый, мастерущий, почти непьющий. Но он к семейной жизни интереса не проявлял. Несколько раз в месяц наведывался в город. Поговаривали, что там живет его сердечный интерес, дородная трактирщица, баба видная, но замужняя, а по сему, на руку и сердце не претендующая, что его вполне устраивало.
Как-то по осени, в один из дождливых промозглых вечеров, когда самое время сидеть у очага, пришел в селение гном. Зашел в трактир, заказал пива и принялся расспрашивать, можно ли где здесь поселиться и на работу наняться к кузнецу. «Да домов пустых хватает. Хоть за последнее время народу в селении поприбавилось, развалюх, пустующих еще полно. А вот насчет работы кузнечной, с этим трудно. Мастер МакТавиш очень привередливый в выборе помощников, изругает по-черному и по-матерному и выгонит что не так, да и тяжел на руку. За десять лет, сколько их сменилось, всеми недоволен». Гном послушал-послушал да и пошел прямо к кузнецу.
Когда в дверь тяжело постучали, мастер МакТавиш сидел за столом в полутемной кухне, освещаемой только очагом да свечой, и ужинал холодным мясом и хлебом. Он утер усы рукавом и, не торопясь, пошел посмотреть, кого черт принес, на ночь глядя. Какого же было его удивление, когда за дверью оказался гном. Не часто этот народ бывал в здешних местах. Гном был достаточно высок для своих сородичей, очень красив, лицом так почти что эльф: суровый и восковой, белая кожа, пронзительные голубые, а в полумраке так и вовсе сапфировые глаза, орлиный изгиб темных бровей, бледный капризный рот, царская посадка головы, грива черных с проседью волос – все в нем выдавало пароду. И одет он был, хоть и просто, но сразу видно, что платье его из хорошего материала и пошито добротно – гном не из простых рудокопов.
Мастер МакТавиш посторонился, пропуская гостя в жилище. Тот зашел, снял мокрый от дождя плащ, сложил в углу вещевой мешок и посох, здоровенную такую дубину, которая при необходимости могла послужить и оружием. И по приглашению хозяина проследовал в хорошо натопленную комнату.
- Чем могу служить господин гном? – Спросил мастер МакТавиш, жестом приглашая ночного гостя присесть за стол.
- Я бы хотел до весны работать и жить у тебя в кузне, если позволишь. – Ответил гном приятным низким голосом.
- А что произойдет весной?
- Сойдут снега, и я смогу вернуться домой в Синие Горы.
- Ну что же оставайся, мне хороший помощник нужен, а вы гномы работать умеете. Как тебя величать?
- Торин. – Он, было, хотел еще что-то добавить, но не стал, просто, чуть наклонив голову, внимательно посмотрел на собеседника.
- Ну что ж Торин, можешь приступать хоть завтра, посмотрим, на что ты годишься. – Мастер МакТавиш, поднялся из-за стола, принес еще одну тарелку и кружку пива. – Вот, отужинай со мной, а потом подыщу тебе место для сна.
- Благодарю тебя, добрый господин. – Ясное дело, что гном не рассчитывал на такое продолжение вечера и был приятно удивлен и несказанно рад, что не придется ему сегодня как побирушке проситься к кому-нибудь на постой.
Они принялись за ужин, хозяин не стал расспрашивать гнома о том, что завело его так далеко от родных мест, а сам гном охоты к разговору не проявил. Выкурили по трубочке крепкого табака, помолчали у очага, каждый думал о чем-то своем. Кузнец, искоса поглядывая на гнома, отметил и серебряные резные заколки в волосах, и искусно сделанную серьгу в ухе, непростой перстень на пальце, по всему видать гном знатный. «Что же это, сего господина в черную работу занесло» подумал Кузнец, поднялся из-за стола, и выбив трубку в очаг, ушел через небольшую дверь в подсобку, пристроенную к кухне. Оттуда он притащил здоровенный мешок соломы, положил его на лавку у очага и сверху бросил овчину. – Вот господин гном и постель готова. Располагайся.
Торин благодарно поклонился, выбил трубку, отложил ее на стол, скинул верхний кафтан да сапоги и стал устраиваться на ложе. Натянул на себя бараний тулуп, повертелся как большой пес и, угнездившись, тот час заснул.
«Эка, намаялся как…», подивился кузнец, задул свечу и ушел в другую комнату, служившую ему спальней.
Со следующего дня Торин начал работать. Сразу видно, что он и раньше трудился в людских селениях, уж очень быстро освоился в кузне, где все было ему не по росту. Играючи управлялся с тяжелым молотом, лихо, заскакивая на дубовый чурбан у наковальни. А силищу имел как в трех здоровенных мужиках. Мастером он оказался необыкновенным, из-под его рук выходили диковинные вещи - если ковал ограду, расцветали на ней цветы совсем как живые и пели райские птицы, а клинки ковал такие, что могли посостязаться в красоте и прочности с эльфийскими. Ювелирные украшения покрывал тончайшим узором, граня серебро и золото, словно рисовал бриллиантовым пером, передавая его мерцающее сияние драгоценному металлу.
Не прошло и недели, а кузнец уже так привык к своему помощнику, что казалось, будто он всегда тут был. Большой спокойный, задумчивый, в разговор вступал редко, но уж если начинал говорить, хотелось слушать только его. Поначалу поселился он в кузне, в небольшой каморке, пристроенной к основному зданию. Но потом кузнец настоял, чтобы Торин перебрался в дом, тот ломаться не стал и в этот же день перетащил из каморки свои вещи. Вечерами они сидели у очага потягивали темное тягучее пиво и попыхивали длинными резными трубками. Бывало, перед сном одну за другой Торин снимал с волос все серебряные заколки и расчесывал серебряной щеткой густую черную и блестящую как река гриву, а мастер МакТавиш как завороженный смотрел на гнома, погруженного в свои мысли и не мог оторваться, настолько тот был хорош.
В работе Торину не было равных, он трудился без устали по шестнадцать часов в день, и не мог кузнец надивиться, до чего же ладилось у него дело, ни сучка ни задоринки. Ладное крепкое тело как пружина, словно диковинная машина, работает точно и гладко. Каждый взмах молота рассыпает вокруг золотые искры, что отражаются солнечными зайчиками на влажной коже, под которой бугрятся литые мышцы. Длинный кожаный фартук, надетый на голое тело, не скрывает прекрасные формы. Широкая мускулистая грудь с мокрыми прилипшими волосами тяжело вздымается в такт дыханию, поджарый живот, виднеющийся сбоку при размашистых движениях крепких рук. Одной он клещами держит заготовку, другой бьет тяжелым молотом, и каждый удар точно в цель. Волосы, собраны заколками в хвосты на скандинавский манер и убраны с шеи, по которой крупными каплями катится пот, стекая по груди и спине, переливаясь бриллиантовым мерцанием прямо туда под пояс низко одетых портков, обтягивающих круглый зад. Бывало, засмотрится кузнец, да так что и не заметит, как Торин прячет улыбку в усы.
День шел за днем, складываясь в недели, недели сплетались в месяц, а жизнь в кузне шла своим чередом. Деревенский люд дивился, миру и согласию, что там царили. Мастер МакТавиш стал опять бывать в трактире, перестал сторониться людей и уже не выглядел таким хмурым. Надо сказать, что в селении похаживали слухи, дескать, тот рыжий гном, братом кузнецу не был, а что вроде как связывала их очень специальная дружба, а может и того больше. Так что теперь особо любопытные стали приглядываться к синеглазому гному, уж больно хорош да ладен, может быть это и не гном вовсе, а гнома. Считается, что различить кто из них кто без привычки непросто.
Как-то приехал из ближайшего города зажиточный горожанин и заказал у кузнецов забор и ворота. Мастер МакТавиш отправился в город, оставив Торина на хозяйстве, произвел там нужные замеры и вернулся. Начали работать над заказом, впрочем, и о других своих клиентах не забывали. Работа оказалась непростая, около месяца потратили, а как все стало готово – засобирались в путь дорогу, чтобы уже на месте из сделанных заготовок собрать забор и ворота навесить, а это пять дней пути по хорошей дороге. Погрузились на две телеги, запаслись едой и поехали.
Решили на ночлег по дороге не останавливаться, еще ограбят. На постоялых дворах кого сейчас только нет, отовсюду понабралось всякого сброда, а они хоть и крепкие мужики, да с мечами, припрятанными под овчиной, но разумней все же на рожон не лезть. Так что ночевали как придется, один спал, другой караулил.
К тому времени зима уже полным ходом вошла в свои права. Засыпала все кругом глубоким снегом, приглушила звуки, укоротила день, переодела лесных жителей в зимние шубы. Когда кузнец и гном пустились в путь, погода стояла снежная и тихая, но чем дальше они отъезжали от дома, тем холоднее и злее становился ветер, а когда остался день пути, разыгралась настоящая метель. Ледяной ветер, хлестал в лицо, вздымая хлопья белого снега, дорогу совсем замело.
Торин заприметил по левую руку какие-то развалины. С трудом добравшись по глубокому снегу, они укрылись там от ветра. Привязали лошадей, за каменной стеной, соорудили что-то вроде навеса и развели огонь. Потрескивали поленья, оранжевое пламя весело плясало, согревая путников. Нажарили картошки с мясом, выкурили по трубке и стали устраиваться на ночлег. Непростой день, и усталость давали о себе знать. Улеглись рядышком на медвежьей шкуре, расстеленной на дне телеги, а поверх накрылись овчинным тулупом. Костер догорел и потихоньку совсем погас. Кузнец проснулся от подбирающегося холода. Гном лежал сзади, обнимая его за плечо. Мастер МакТавиш, натянул тулуп до самых глаз, но студеный воздух все равно пробирался то снизу, то сверху, он поерзал и повернулся к теплому гному, да спросонья так неловко на него привалился, что тот проснулся и зашевелился под ним.
В этом движении было что-то привычное и возбуждающее, кузнец прижал гнома к себе и уткнулся лицом в его лохматую гриву. Торин сразу подался вперед, прижался всем телом, обнял человека за спину. Еще не совсем проснувшись, они принялись тискать друг друга, неловко цепляясь за одежду. Кузнец повернул Торина на четвереньки и, повозившись с завязками на его портках, спустил их по колено. Плюнув на руку, размял ему зад и засадил гному свой колом стоящий член, прижимая Торина за бедра к паху. Тыльной стороны руки кузнеца коснулся гномий агрегат в полной боевой готовности, горячий и влажный. Кузнец перехватил толстый ствол и, чуть надавливая ногтем, обвел пальцем, по кругу горячую головку.
На все про все потребовалось меньше десяти минут. Кончая, они оба завалились на бок и лежали так какое-то время, тяжело дыша и приходили в себя от содеянного. Первым зашевелился Торин, он натянул портки и, обернувшись через плечо, посмотрел на человека, который лежа на боку, глядя на гнома.
- Костер погас. – Сиплым голосом промолвил Торин.
Кузнец поднялся с теплого ложа из тюфяков и тулупов и принялся снова разводить огонь, а Торин повернулся на бок и заснул.
Мастер МакТавиш проснулся еще затемно. Торин спал, повернувшись к нему лицом, его теплое сонное дыхание щекотно шевелило волоски в бороде кузнеца. Гном зашевелился, нахмурил брови, его такое спокойное во сне лицо опять стало грустно-озабоченным. Мастер МакТавиш поспешил поскорее вылезти из телеги, чтобы гном не понял, что его рассматривают, пока он спит. Торин несколько минут еще полежал, а потом тоже начал возиться и ерзать, выбираясь из ночного гнезда. Ему это было несколько несподручно, телега-то человечья. Но, тем не менее, он таки выбрался наружу, потянулся, расправил плечи и присоединился к кузнецу, который уже во всю собирался в дорогу. О ночном происшествии ни один из них и слова не сказал.
До города добрались как и планировали за пять дней. Ехали по навозной дороге мимо больших почти черных от сырости бревенчатых домов, воздух тут был влажный, снег грязный, утоптанный, народу полно, все куда-то спешат. Торин поморщился, с брезгливостью осматривая здешний люд. Неприятные воспоминания о тяжелых временах стальными иглами кололи сердце.
Хозяин встретил их радушно. Поселил с комфортом в гостевой пристройке к хозяйскому дому. Они разгрузили телеги на большом заднем дворе и принялись за дело. Старый забор разбирать нужно было частями, чтобы двор без защиты на ночь не оставлять, так что работа шла нескоро, хотя им и помогал местный плотник, сделавший всю работу по дереву. К вечеру часть старого забора была разобрана, установлены тяжелые большие столбы, к которым прикрепили несколько деревянных щитов, собранных из толстых досок, искусно скрепленных вместе стальными скобами изукрашенными завитками да бороздками. Сами доски были покрыты темной морилкой.
Работа тяжелая, забрала много сил и совершенно вымотанные мастера, еле добравшись до ночлега, наскоро поужинав, завалились спать.
Они работали десять дней, с утра до поздней ночи, потом ужинали и ложились спать, некогда было перекуры перекуривать и не до баловства по ночам, хотелось поскорее управиться и домой. Забор получился на загляденье – по трем сторонам совершенно глухой в полтора человеческого роста, а с фасада выглядел как настоящая дворцовая ограда, кованный, из стальных прутьев, с узорами и цветами. Тяжелые ворота с резными засовами, устанавливались в последнюю очередь.
Хозяин щедро расплатился с мастерами и пригласил их отужинать. Вечером засобирались в дорогу, чтобы сразу с утра пораньше уехать. Торин вошел в хорошо натопленную комнату, перед этим он уложил инструмент, увязал в мешок вещи, проверил лошадей, еще разок обошел телеги, по-хозяйски поправляя поклажу.
- Ну что, мастер МакТавиш все вроде собрали? – Спросил гном, садясь на широкую лавку, служившую ему постелью.
- Да, вроде все готово, – мастер МакТавиш облокотился о косяк двери, вытирал тряпицей руки. – Вроде ничего не забыли …
- Ну что же… тогда давай ложиться, завтра вставать рано, не проспать бы…
- Не проспим, ложись…
Гном и человек забрались в свои постели, за окном шумел ветер, изредка лаяла собака, а в домишке было тепло и сонно. Торин быстро заснул, даже не ворочался, а мастер МакТавиш лежал и прислушивался к гномьему дыханию. Ему не давали покоя мысли, что зима скоро закончится и гном уйдет в свои Синие Горы и поминай как звали, а он останется один. Человек зажмурился и увидел перед собой синие льдистые глаза, а в них печаль. «О чем грустит этот гном, что у него на сердце… ведь не расскажет никогда, только шутит…», мастер МакТавиш поворочался с боку на бок, да что это его раньше времени кручина взяла, может еще все обойдется, и гном передумает, с тем и заснул.
Встали еще затемно, запрягли лошадей, попрощались с хозяином и поехали. Дорога домой всегда кажется короче и легче, к тому же теперь ночевали путники на постоялых дворах, не в чистом поле, ехали налегке и кражи не опасались. Наконец добрались они до знакомых мест и на исходе пятого дня из-за леса показалась их селенье. По дороге заехали в трактир, Торин остался сидеть в телеге, а кузнец пошел внутрь купить что-нибудь на ужин.
Сеял тихий снежок, небо ясное и звездное, яркая луна хоть иголки собирай. Торин спрыгнул с телеги, прошелся взад-вперед, погладил лошадь по теплому боку, стряхнул снежинки с воротника. Сейчас он был далеко, там, где его ждут и скучают. Вдруг поймал себя на мысли, что думает не об Одинокой Горе и потерянном троне, а о гномах, которые стали для него домом. Из задумчивости его вывел кузнец, он, шумно отдуваясь, вышел из трактира, таща корзину и какие-то свертки.
- Ну что господин гном, будет сегодня ужин.
Торин спрятал улыбку в усы и принялся устраивать харчи в телеге.
- Выпить-то взял чего? – Спросил он, не оборачиваясь.
- Лопни мои глаза, чтобы я выпивку забыл, ты, что господин гном…?
- Ну, поглядим…
Они уселись каждый в свою телегу и поехали к дому. В избе было темно и холодно. За эти несколько недель, что хозяев не было дома она насквозь промерзла. Торин принес из поленницы дрова, затопил в комнате большой камин, а кузнец развел огонь в очаге на кухне. Дом потихоньку наполнялся теплом от огня и живых тел. Путешественники принялись суетиться по хозяйству - Торин принес воды с реки, мастер МакТавиш занялся ужином. В очаге, в большой чугунной посудине томилось мясо с луком, картошкой, морковью и чесноком. На столе уже стояли тарелки, на большом деревянном блюде лежал хлеб, покрытый белой льняной салфеткой, рядом на глиняной тарелке маринованный чеснок, соленые огурцы и помидоры. Кузнец поставил на стол купленную в кабаке бутыль красного вина, достал из чугуна мясо и овощи, выложил на большое глиняное блюдо и поставил на стол.
- Ну что, давай к столу! – Позвал он гнома.
На улице шел снег, и крепчал мороз, а в очаге потрескивал огонь, за столом ели, пили вино и курили трубки. День получился длинным и утомительным, так что засиживаться не стали. Выколотили трубки, собрали посуду, кузнец сложил ее в деревянную лоханку и залил кипятком из чайника, засучил рукава и принялся мыть. Торин с любопытством наблюдал за его действиями, хоть и пришлось ему хлебнуть и нищеты и лиха, но чтобы мыть посуду… до такого гномий король никогда не доходил. «Ну да, оно и понятно, человек все же… Что-то я раньше внимания не обращал, куда посуда девается из которой я ем».. Торин совсем задумался, «в походе дело ясное там и посуды-то особо никакой, миску облизал и хорош, а вот когда на постое и, скажем рядом только Двалин,… Что же он сам посуду моет?.. Надо бы посмотреть.». При мысли о Двалине внутри стало тепло и уютно, «скоро, скоро..».
Тем временем мастер МакТавиш закончил с хозяйством и, стряхнув со стола крошки, бросил их в очаг, отправился в спальню. Торин еще посидел какое-то время у стола да тоже пошел в свой угол. Расправил тюфяк, овечий тулуп, скинул верхней кафтан, пояс, сапоги и было принялся устраиваться на ночлег, как в дверном проеме появился кузнец.
- Думаю, что неплохо было бы, если ты переберешься ко мне под бок. – Проговорил он медленно, – и теплей и, что уж там...
Торин откинул волосы назад, посмотрел на свою постель, на кузнеца, на губах его появилась какая-то неожиданно по-детски застенчивая улыбка.
- От чего ж не перебраться. – Кивнул Торин.
Мастер МакТавиш отодвинулся чуть в сторону от дверного проема, пропуская гнома, который проходя мимо, вроде бы случайно коснулся его плечом.
«До весны еще далеко, а мужик он теплый, да и что здесь такого, если я немного от чужого тепла погреюсь…» думал Торин, устраиваясь в большой мягкой постели головой на плече у кузнеца.

ficbook.net

ficbook.net/readfic/4048897