После смерти
читать дальше
Будильник в третий раз взывает к самосознательности, к морально-нравственным основам индивида, ответственным за каждое его действие и мысль. Любимов сонно поворачивает голову в сторону недруга, скребет небритой щетиной по подушке ".. заткнись сука..", будильник пищит в последний раз и сдается.
На циферблате полседьмого, горячий душ, кофе, ключи, машина заводится со второй попытки, привычный маршрут, парковка, паром. Унылые серые лица ".. все выглядят как уголовники, таким как я тут самое место.." он уныло обводит холодными черными глазами фигуры рабочих в синих и оранжевых комбинезонах. Дальше микроавтобусом до буровой. Привычный рабочий день.
— Юрок, вечером бухнем — здоровенный, бритый мужик встряхивает его за плечо и щербато щерится.
— Ну как водится, чего ж не бухнуть, что тут еще делать-то — Любимов не весело глядит через плечо.
— Ну, лады.
У самого полярного круга расположен один из самых северных населенных пунктов на планете. Здесь белых медведей в три раза больше, чем людей, а жителям не только разрешается, но и полагается носить с собой оружие. Вдоль главной улицы города стоят небольшие домики. На центральной площади находится единственная маленькая гостиница, на двух этажах, которой не более двадцати номеров. Жители по вечерам собираются в местном пабе, играют на бильярде, пьют пиво, водку и дерутся. Постоянное чувство первобытного страха, холода и изолированности царящее здесь прекрасно соответствуют внутреннему настрою и состоянию души Юрия Любимова.
Каждый вечер он возвращается в рабочий поселок, запирается в темной комнате с бутылкой и напивается в усмерть, только так можно ни о чем не думать, ничего не помнить, только так он остается один.
Сегодняшний вечер не исключение. Пятница, мужики с буровой расположились в пабе «.. Юрка по обыкновению нажрался.., и чего он так пьет.., молодой мужик.., ходит бирюком ни с кем толком не общается…, говорят он уголовник или бывший военный у каждого свои демоны, не все могут спокойно жить после смерти..».
— А ну, вставай-ка, твои друзья уже уходят, давай приятель — помощник шерифа трясет Юру за плечи, он поднимает голову и пьяно недобро улыбается — эй мужики, отвезите его домой, скоро все закроется не дело на улице ночевать, тут север… Чтоб их этих русских.
Двое мужиков соскребают Любимова с барной стойки, нахлобучивают на него шапку, застегивают куртку — давай пойдем, проспишься. На улице его выворачивает наизнанку, от всего сразу, от спирта, пустого желудка от всей его гребаной жизни. Пару часов в автобусе, машина осталась у парома он сейчас не ездок, — сам дойдешь? — он неуверенно кивает.
Долго ищет ключи, стоит, чуть покачиваясь, ключи выпадают из непослушных пальцев в снег «.. мать твою за ногу..» наклоняется, чуть не падает с лестницы, шарит в снегу, поднимаясь, задевает башкой дверной косяк «.. вот бля..» открывает дверь, погружается в темноту и пустоту того что сейчас заменило ему дом. Шарит рукой по стене в поисках выключателя, щелчок, неяркий свет настольной лампы на высоком комоде из ИКЕИ освещает унылую комнату, он невесело обводит окрест слезящимися с мороза глазами, останавливает взгляд на своем отражении в большом пыльном зеркале, оттуда на него смотрит он, его старый знакомый, пришелец с того света — Олег Даршавин.
Прошло почти три года с тех пор как он умер, подорвался в машине со своим конвоем, сопровождающим его в аэропорт, а потом обратно на родину, где его препроводят в СИЗО, а потом запрут в тюрьме на всю жизнь.
«Я верил тебе, я верил тебе.., а ты меня предал» слова жгут душу, он бьет кулаком в зеркало «пошел прочь сука» шипит Олег-Юрка Любимов, спотыкается о провод и падает на пол. Все — абзац — сознание уползает в спасительную пустоту сна. Спустя полтора часа просыпается, дергается всем телом, садиться, замерз, пальцы покалывает от неудобной позы, в которой лежал как тюлень.
Он устраивается на диване, не раздеваясь, укрывается мохнатым пледом, за эти годы боль так и не отпустила, какой дебил сказал, что время лечит. Лукас все также приходит во сне и наяву в пьяной дымке неровным силуэтом скользит по комнате, садится рядом, проводит холодными пальцами по щеке.
В полудреме в который раз возвращается их последняя встреча в гостинице на окраине города, Лукас торопливый и нервный, быстрые поцелуи, холодные руки. Олег не хочет его отпускать, прижимает, гладит плечи и спину, вылизывает языком ложбинку между лопатками, Лукас выворачивает голову, пытается поймать взгляд. Хриплое дыхание, стон, вдох, выдох.
— Мы больше не увидимся, ты должен уехать, куда хочешь, паспорт чистый нигде не засвеченный, пожалуйста иди, не мучай не меня ни себя — он не смотрит в глаза.
— Пойдем со мной — голос звучит хрипло и не знакомо, никогда не думал, что придется просить — я без тебя совсем не могу.
— Олег, прошу не начинай, я тебе ничего не обещал.
Прошло почти три года, три года… Олег садится, скидывает плед «не хочу больше, или с ним или совсем не надо». В пьяной решимости поднимается, ходит по комнате запихивает в мешок свой не хитрый скарб, шмотки, последний взгляд на чужую жизнь «.. прощай Юрок, я домой, я уж к нему, как-нибудь..».
На циферблате полседьмого, горячий душ, кофе, ключи, машина заводится со второй попытки, привычный маршрут, парковка, паром. Унылые серые лица ".. все выглядят как уголовники, таким как я тут самое место.." он уныло обводит холодными черными глазами фигуры рабочих в синих и оранжевых комбинезонах. Дальше микроавтобусом до буровой. Привычный рабочий день.
— Юрок, вечером бухнем — здоровенный, бритый мужик встряхивает его за плечо и щербато щерится.
— Ну как водится, чего ж не бухнуть, что тут еще делать-то — Любимов не весело глядит через плечо.
— Ну, лады.
У самого полярного круга расположен один из самых северных населенных пунктов на планете. Здесь белых медведей в три раза больше, чем людей, а жителям не только разрешается, но и полагается носить с собой оружие. Вдоль главной улицы города стоят небольшие домики. На центральной площади находится единственная маленькая гостиница, на двух этажах, которой не более двадцати номеров. Жители по вечерам собираются в местном пабе, играют на бильярде, пьют пиво, водку и дерутся. Постоянное чувство первобытного страха, холода и изолированности царящее здесь прекрасно соответствуют внутреннему настрою и состоянию души Юрия Любимова.
Каждый вечер он возвращается в рабочий поселок, запирается в темной комнате с бутылкой и напивается в усмерть, только так можно ни о чем не думать, ничего не помнить, только так он остается один.
Сегодняшний вечер не исключение. Пятница, мужики с буровой расположились в пабе «.. Юрка по обыкновению нажрался.., и чего он так пьет.., молодой мужик.., ходит бирюком ни с кем толком не общается…, говорят он уголовник или бывший военный у каждого свои демоны, не все могут спокойно жить после смерти..».
— А ну, вставай-ка, твои друзья уже уходят, давай приятель — помощник шерифа трясет Юру за плечи, он поднимает голову и пьяно недобро улыбается — эй мужики, отвезите его домой, скоро все закроется не дело на улице ночевать, тут север… Чтоб их этих русских.
Двое мужиков соскребают Любимова с барной стойки, нахлобучивают на него шапку, застегивают куртку — давай пойдем, проспишься. На улице его выворачивает наизнанку, от всего сразу, от спирта, пустого желудка от всей его гребаной жизни. Пару часов в автобусе, машина осталась у парома он сейчас не ездок, — сам дойдешь? — он неуверенно кивает.
Долго ищет ключи, стоит, чуть покачиваясь, ключи выпадают из непослушных пальцев в снег «.. мать твою за ногу..» наклоняется, чуть не падает с лестницы, шарит в снегу, поднимаясь, задевает башкой дверной косяк «.. вот бля..» открывает дверь, погружается в темноту и пустоту того что сейчас заменило ему дом. Шарит рукой по стене в поисках выключателя, щелчок, неяркий свет настольной лампы на высоком комоде из ИКЕИ освещает унылую комнату, он невесело обводит окрест слезящимися с мороза глазами, останавливает взгляд на своем отражении в большом пыльном зеркале, оттуда на него смотрит он, его старый знакомый, пришелец с того света — Олег Даршавин.
Прошло почти три года с тех пор как он умер, подорвался в машине со своим конвоем, сопровождающим его в аэропорт, а потом обратно на родину, где его препроводят в СИЗО, а потом запрут в тюрьме на всю жизнь.
«Я верил тебе, я верил тебе.., а ты меня предал» слова жгут душу, он бьет кулаком в зеркало «пошел прочь сука» шипит Олег-Юрка Любимов, спотыкается о провод и падает на пол. Все — абзац — сознание уползает в спасительную пустоту сна. Спустя полтора часа просыпается, дергается всем телом, садиться, замерз, пальцы покалывает от неудобной позы, в которой лежал как тюлень.
Он устраивается на диване, не раздеваясь, укрывается мохнатым пледом, за эти годы боль так и не отпустила, какой дебил сказал, что время лечит. Лукас все также приходит во сне и наяву в пьяной дымке неровным силуэтом скользит по комнате, садится рядом, проводит холодными пальцами по щеке.
В полудреме в который раз возвращается их последняя встреча в гостинице на окраине города, Лукас торопливый и нервный, быстрые поцелуи, холодные руки. Олег не хочет его отпускать, прижимает, гладит плечи и спину, вылизывает языком ложбинку между лопатками, Лукас выворачивает голову, пытается поймать взгляд. Хриплое дыхание, стон, вдох, выдох.
— Мы больше не увидимся, ты должен уехать, куда хочешь, паспорт чистый нигде не засвеченный, пожалуйста иди, не мучай не меня ни себя — он не смотрит в глаза.
— Пойдем со мной — голос звучит хрипло и не знакомо, никогда не думал, что придется просить — я без тебя совсем не могу.
— Олег, прошу не начинай, я тебе ничего не обещал.
Прошло почти три года, три года… Олег садится, скидывает плед «не хочу больше, или с ним или совсем не надо». В пьяной решимости поднимается, ходит по комнате запихивает в мешок свой не хитрый скарб, шмотки, последний взгляд на чужую жизнь «.. прощай Юрок, я домой, я уж к нему, как-нибудь..».
https://ficbook.net/readfic/3427623/9164585#part_content